"Марьятта, красотка дочка,
Выросла в отцовском доме,
При отце жила, при знатном,
И при матери любимой.
Пять цепочек износила,
Шесть колец она истерла,
Что с отцовскими ключами
На груди ее блестели.
Полпорога вовсе стерла
Славно вышитым подолом,
Полстропила перетерла
Тонким головным платочком
И полпритолки истерла
Рукавом из мягкой ткани,
Протоптала половицы
Башмаков своих подошвой.
Марьятта, красотка дочка,
Эта девочка-малютка
Скромницей была отменной
И стыдливость сохраняла.
Рыбой вкусною питалась
И корой сосновой мягкой;
Никогда яиц не ела,
Так как с курицей петух жил;
От овцы не ела мяса,
Коль овца жила с бараном.
Мать доить ее послала,
Но она доить не хочет,
Отвечает ей словами:
"Никогда такая дева
Не возьмет коров за вымя,
Что с быками поиграли,
Молока же не бывает
У телят или у телки".
Жеребца отец запряг ей,
Но она на нем не едет.
Брат тогда привел кобылу,
А девица молвит слово:
"Не поеду на кобыле,
С жеребцом она играла,
Жеребенка запрягите,
Что лишь месяц как родился".
Марьятта, красотка дочка,
Чистою жила девицей,
Кроткою, прекраснокудрой
И красавицей стыдливой,
Выгоняла стадо в поле,
За ягнятами ходила.
Раз на холм взошли ягнята,
Овцы на гору взобрались,
Дева ходит по поляне,
Между ольх в лесу играет,
А сребристая кукушка
Кличет, птичка золотая.
Марьятта, красотка дочка,
Звуки слушая, уселась
На лугу, где много ягод,
На покатости пригорка,
Говорит слова такие
И такие речи молвит:
"Кличь, кукушка золотая,
Пой, серебряная птичка,
Кличь ты, с грудкой оловянной,
Молви, ягодка-красотка!
Ты скажи: я долго ль буду
Незамужнею пастушкой
По лесным бродить полянам,
По просторам этой рощи!
Буду лето, буду два ли,
Пять лет буду или шесть лет,
Или десять лет, быть может,
Или ждать совсем недолго?"
Марьятта, красотка дочка,
Долго уж была пастушкой.
Не сладка пастушья доля,
А особенно девице:
По земле ползут гадюки,
В травах ящериц довольно.
Но не ползают тут змеи,
В травах ящериц не видно -
Кличет ягодка с пригорка,
Слово молвила брусника:
"Ты сорви меня, девица,
Подбери меня, младая,
В оловянных украшеньях,
С подпояскою из меди!
Или съест меня улитка,
Иль червяк проглотит черный,
Уж меня видали сотни,
Тут вот тысячи сидели,
Женщин тысяча, дев сотня
И большой толпою дети,
Но никто меня не тронул,
Не сорвал меня рукою".
Марьятта, красотка дочка,
По тропе прошла немного,
Чтобы ягодку увидеть,
Выбрать красную со стебля,
Выбрать кончиками пальцев,
Нежными сорвать руками.
Видит - ягодка на горке,
На полянке та брусника:
И на ягодку похожа,
Но стоит как будто странно,-
Брать с земли - высоко слишком,
С дерева - так слишком низко!
Прутик тут взяла девица,
Сбила ягодку на землю.
Прыгнула с земли брусника
На башмак ее прекрасный,
С башмака она вскочила
К ней на чистое колено,
С чистого ее колена
На оборочку от платья.
Прыгнула потом на пояс,
С пояса на грудь девицы,
А с груди на подбородок,
С подбородка прямо в губы;
А оттуда в рот скользнула,
На язык там покатилась.
С языка же прямо в горло
И затем прошла в желудок.
Марьятта, красотка дочка,
От нее затяжелела,
Понесла от той брусники,
Полной сделалась утроба.
Одевалась без шнурочка
И без пояса ходила,
Удалялась тайно в баню,
В темноте там укрывалась.
Мать раздумывала часто,
Размышляла так старуха:
"Что-то с Марьяттой случилось,
С милой курочкою нашей,
Что шнурка не надевает,
Что без пояса гуляет,
Что украдкой в баню ходит,
Укрывается во мраке?"
И сказал один ребенок,
Он слова такие молвил:
"Видно, с Марьяттой случилось
Оттого такое горе,
Что бедняжка очень долго
Прожила со стадом в поле".
И носила тяжесть чрева,
Полноту свою со скорбью
Так семь месяцев и восемь,
Девять месяцев носила,
По расчету старых женщин -
Даже девять с половиной.
Так как в месяце десятом
Дева вовсе заболела,
Отвердело вовсе чрево
И томило деву мукой.
Просит мать устроить баню:
"Мать моя ты дорогая!
Дай мне место потеплее,
Дай нагретое местечко,
Чтоб могла я на свободе
Там избавиться от болей!"
Мать промолвила ей слово,
Так ответила старуха:
"Прочь уйди, блудница Хийси!
Отвечай мне, с кем лежала?
Холостой ли он мужчина?
Молодец ли он женатый?"
Марьятта, красотка дочка,
Ей в ответ сказала слово:
"Не была я с неженатым,
Ни с женатым я не зналась.
А пошла я на пригорок
И хочу сорвать бруснику.
Вижу - будто бы брусника,
На язык ее взяла я.
В горло мне она скользнула,
Проскочила в мой желудок:
От нее отяжелела,
Полноту я получила".
Так отца о бане просит:
"Дорогой отец любимый!
Дай мне место потеплее,
Дай нагретое местечко,
Где б нашла покой бедняжка,
Где бы вытерпела муку!"
Ей отец промолвил слово,
Старый ей тогда ответил:
"Уходи ты прочь, блудница,
Ты, презренная, подальше,
На утес, в жилье медвежье,
К ворчуну в его пещеру.
Там родить, блудница, можешь,
Там погибнешь ты, дрянная!"
Марьятта, красотка дочка,
Слово мудрое сказала:
"Я нисколько не блудница,
Не презренная нисколько.
Но великого героя,
Благородного рожу я,
Даже сильного сразит он
Вяйнямёйнена седого".
Дева бедная не знает,
Где, в какую дверь стучаться,
У кого просить ей баню?
Говорит слова такие:
"Пилтти, девочка-малютка,
Ты всех лучше из служанок!
Попроси в деревне баню,
Баню у речушки Сары,
Где б нашла покой бедняжка,
Где бы вытерпела муку!
Ты беги, помчись быстрее,
Это нужно очень скоро!"
Пилтти, девочка-малютка,
Говорит слова такие:
"Но кого просить я буду,
У кого искать подмоги?"
Молвит Марьятта служанке,
Говорит слова такие:
"Прямо к Руотусу отправься,
Где впадает речка Сара!"
Пилтти, девочка-малютка,
Тем словам ее внимает,
И без просьб она готова
И скора без приказанья,
Точно пар, она выходит
И, как дым, на двор стремится,
Подбирает свой передник,
Платье верхнее руками,
Побежала скорым шагом,
Прямо к Руотусу помчалась.
Затряслись от бега горы,
И качались тут пригорки,
Шишки по пескам скакали,
Камни скачут по болоту.
Вот и к Руотусу приходит
И вошла в его жилище.
Этот Руотус безобразный
Ест и пьет с большою спесью,
За столом сидит в рубашке
Из льняной отличной ткани.
Так сказал он за обедом,
Опершись на скатерть гордо:
"Что, негодная, ты скажешь?
Ты откуда прибежала?"
Пилтти, девочка-малютка,
Говорит слова такие:
"Я пришла просить о бане,
Баню я ищу у речки,
Где б покой нашла бедняжка,
Где б была несчастной помощь".
Тут жена его приходит,
Упершись в бока руками,
Переваливаясь, ходит,
Посредине пола стала
И расспросы начинает,
Говорит слова такие:
"Для кого ты баню просишь,
Для кого подмоги ищешь?"
Пилтти, девочка, сказала:
"Я для Марьятты прошу вас!"
И ответила старуха,
Руотуса жена дурная:
"Нету бани здесь на речке,
Для чужой у нас нет бани.
Есть вам баня на пожоге,
Есть и хлев в лесу сосновом,
Где родить блудница может,
Где презренная погибнет:
Лошадь там надышит пару,
В том пару вы и попарьтесь".
Пилтти, девочка-малютка,
Поспешила возвратиться,
Что есть силы побежала,
Прибежавши, так сказала:
"Не нашлось в деревне бани,
Не нашлось у речки Сары,
Мне та Руотуса хозяйка
Слово молвила такое:
"Нету бани здесь на речке,
Для чужой у нас нет бани.
Есть вам баня на пожоге,
Есть и хлев в лесу сосновом,
Где родить блудница может,
Где презренная погибнет:
Лошадь там надышит пару,
В том пару вы и попарьтесь!"
Так сказала эта злая,
Так она мне отвечала".
Марьятта, малютка-дева,
Начинает горько плакать.
Говорит слова такие:
"Вот должна теперь идти я,
Как поденщица какая,
Как наемная рабыня,
На спаленную поляну,
На траву в лесу сосновом!"
Вот берет руками платье,
Подбирает край подола
И несет в руках метелку,
Веником живот прикрывши.
Так идет она поспешно,
При жестоких муках чрева,
В темный хлев в лесу сосновом,
В домик Тапио на горке.
Говорит слова такие
И такие молвит речи:
"Снизойди, творец, на помощь,
Милосердный, будь защитой
В этом очень трудном деле,
В этот час, такой тяжелый!
Ты избавь от болей деву
И жену от муки чрева,
Чтоб от болей ей не сгибнуть,
От мучений не скончаться!"
И, когда дошла до места,
Говорит слова такие:
"Надыши, конек мой милый,
Надыши, моя лошадка,
Сделай теплый пар, как в бане,
Теплоты побольше дай мне,
Чтоб покой нашла бедняжка,
Чтоб была несчастной помощь".
Надышал конек тот добрый,
Надышал тот жеребенок
На страдающее чрево:
И, когда дышала лошадь,
Стало жарко, словно в бане,
И пары сгустились в капли.
Марьятта, малютка-дева,
Та стыдливая девица,
Покупалась там довольно,
В том тепле омыла чрево.
Родила на свет сыночка,
И невинного младенца
К лошади кладет на сено,
В ясли к ней, прекрасногривой.
А затем сынка обмыла
И в пеленки спеленала,
Положила на колени,
На своем укрыла лоне.
Скрыла милого сыночка
И питала дорогого,
Это яблочко златое,
Этот прутик серебристый.
На руках своих кормила,
На руках своих качала.
Положила на колени,
На своем укрыла лоне,
Начала головку гладить
И волосики чесала.
"